С 1998 года мне начали сниться апокалиптические сны. Самый первый из них я помню до сих пор совершенно ясно: серый сумрачный день, на заброшенном пустыре стоит ржавый разваливающийся ангар. От ангара собирается уходить старенький пазик - на нём уезжают из опустевшей России последние её жители. Впрочем не все: на пустыре крошечная горстка людей провожает уходящий автобус, не собираясь никуда уезжать. И я среди них.
С тех пор ничего не поменялось, только любовь к своей стране немного изменила свою форму. В ней теперь нет гордости, попыток не замечать недостатки и закрывать глаза на неудобные факты. Это любовь безусловная, нелогичная, какая бывает только к очень близким родственникам - родителям, детям, братьям и сёстрам - к тем родным людям, которых мы не выбирали, и тем не менее ставшие неотъемлемой частью нашей жизни.
Но если мой любимый родной человек вдруг начнёт вести себя подло, врать в глаза окружающим, творить дичь, я не буду поддерживать его в этом, просто не смогу. Моя привязанность велит мне попытаться образумить, остановить его, пока не стало всё совсем плохо. Не придумывать ему оправданий, а ругать, кричать, хватая за рукав, и плакать. Всё лишь бы уберечь от беды. Мне всё-таки кажется, это не предательство, для меня это значит любовь.